Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-4 [СИ]

— Ты, сын шакала! — вулканической яростью взорвалась трубка, — как это сбежал?! Куда ты смотрел?!

— Я не виноват, эфенди. Я поручил надежному человеку. У меня в селе бывают журналисты, там нельзя!

— Сын осла! Будь проклят твой ослиный род до девятого колена! Ты взял след? Ты послал за ним людей?!

— Да, послал, эфенди. Я послал одиннадцать человек. Сейчас все они у Аллаха. Он взял автомат, снайперскую винтовку, еду, одежду и обувь. Идет в сторону дагестанской границы…

— Осел! Поднимай людей, пусть выходят все, кто есть! Я приеду с надежными людьми! Не дайте ему пройти перевал! Если он уйдет, скоро мы все будем у Аллаха!

Щелчок — связь отключилась.

Налившимися кровью глазами — амир посмотрел по сторонам. Ему надо было кого то зарезать… убить…изнасиловать… выплеснуть все то, что скопилось в нем. Он понимал, что после того, как приедет его эмир, бригадный генерал Дудаев — у него в лучшем случае отберут все, что есть. Такие косяки не прощают. Его род недостаточно силен, чтобы отстоять его.

— По следу! Что встали! Дети шакалов! Вперед!

В ярости эмир по-волчьи завыл и ударил по кусту орешника, затем по еще одному. Потом пнул лежащее на земле тело с отрезанной головой, которое никто не осмелился тронуть. Раздался щелчок — и под ноги сгрудившихся боевиков из-под отрезанной головы выкатилась осколочная граната Ф1 с выдернутой чекой…

Ближнее Подмосковье

Государственная дача

18 августа 1999 года

Массивный, сверкающий хромом Шевроле Субурбан со спецсигналами и номерами серии, которая была выдана на Федеральную службу охраны — вкатился в ворота государственной дачи, раньше принадлежавшей Управлению делами ЦК КПСС, но теперь капитально перестроенной. О масштабах перестройки свидетельствовало хотя бы то, что построенный раньше основной дом теперь использовался как дом для прислуги и хозяйственных нужд, а территорию дачи огородили высоким кирпичным забором, потратив столько кирпича, сколько хватило бы для возведения двух многоквартирных домов. Новая власть — умеренностью не отличалась…

Машина плавно покатила по асфальтированной дороге, проложенной посреди столетних сосен. Дома еще не было видно…

— Как мне себя вести, товарищ генерал?

Сидевший рядом генерал государственной безопасности Николай Платонович Патрушев ныне исполняющий обязанности директора ФСБ, хлопнул своего подчиненного по плечу, рассмеялся.

— Ты что, Миша, как не родной. Здесь без галстуков. Драть не будут, не думай. Тем более — ты у нас герой. Рэмбо!

Михаил за Рэмбо себя не считал. Почти год валялся в госпиталях. У Рэмбо совсем по другому — от него пули отскакивают. Шкура бронированная.

Сейчас вообще для того, чтобы жить — надо шкуру иметь бронированную.

Машина свернула на небольшую стоянку. Остановилась. Дальше дорогу преграждал шестисотый Мерседес, около него стояли двое, в легких летних костюмах. Один из них — открыто держал автомат…

Однако…

— Дальше пешком… — сказал Патрушев, выбираясь из машины, — это со мной.

— Оружие, товарищ генерал, — сказал один из охранников.

Их обыскали — сначала сканером, потом руками. Два пистолета остались на капоте Мерседеса…

— Где? — спросил Патрушев.

Один из охранников склонил голову, спросил в микрофон. Выслушал ответ по вложенному в ухо микрофону, от которого отходил витой провод.

— Пока в беседке, товарищ генерал. Больше никого нет…

— Пошли.

Они пошли по посыпанной песком и укрепленной галькой дорожке, посреди сосен. Было тепло и как-то… покойно, что ли. Хотя в стране спокойно не было. Девяносто восьмой год не закончился развалом страны — а мог бы! Но все понимали — Ельцину конец, ситуацию он уже не контролирует. Началась чехарда с премьерами, всем было понятно, что Ельцин лихорадочно ищет противоядие, кого-то, кто может противостоять троице Лужков-Примаков-Шаймиев. За кого-то из них — готовы были проголосовать немногие, но, учитывая крайне низкую популярность людей из президентской команды, тот же Примаков мог стать президентом просто по принципу «на безрыбье и рак рыба». Демократы пытались консолидироваться возле Явлинского, все остальные были настолько скомпрометированы, что сам не хотели даже пытаться. В то, что Ельцин сумеет оставить преемника никто не верил, лидер коммунистов Геннадий Зюганов, политический тяжеловес и старожил — в своем выступлении назвал нового премьера Сергей Вадимович Путин, намекая на то, что разницы никакой нет, равно как и шансов на победу. Тогда — никто не мог даже предположить…

— Спокойно тут… — равнодушно сказал Теплов.

Генерал Патрушев покосился на него — и ничего не сказал. Но выводы сделал. Сопляк… совсем сопляк, не понимает еще ничего. Все это спокойствие… все это чушь собачья. Будучи всего лишь майором — он и не представляет, что творится на таких вот дачах, в кабинетах, и тому подобных «местах государственных». Как только ты выбираешься наверх — ты становишься врагом для всех и каждый — норовит ударить тебя в спину, даже если до этого — только что клялся тебе в верности. Генерал Патрушев был в какой-то степени философом… в той степени, в какой может быть философом генерал государственной безопасности. И сейчас, идя по тропинке в лесу на запах дымка, он думал — интересно, это везде так есть? Или только у нас так? Как же живут в других странах, там тоже — все враги всем? Или как-то получается по иному? Почему же не получается у нас?

В любом случае, это плохо.

Человек в камуфляжном костюме с автоматом Калашникова выступил на тропу. Генерал показал ему свое удостоверение — и он отступил, страж этого леса и тех, кто в нем есть — не сказав ни слова.

Основания бояться — были. Вот-вот — должна была начаться война, об этом — знали…

Потом — они вышли на поляну, тут протекала речка, неглубокая, по колено, с вкусной, ломящей зубы холодной водой. И тут же, на небольшой полянке — сахарным домиком стояла беседка. Довольно простая — крыша, колонны, стол. Рядом — оборудованное костровище, где все собрано для костра.

Среднего роста, неприметный человек в белой рубашке с завернутыми локтями, камуфляжных штанах, высоких резиновых сапогах шагнул им навстречу.

— Теплов Михаил Юрьевич, майор государственной безопасности, временно в распоряжении Инспекции по личному составу, — подтолкнул его вперед Патрушев.

Человек в резиновых сапогах протянул руку для рукопожатия.

— Путин. Владимир Владимирович.

Здесь не было охоты — но они постреляли на небольшом, но отлично оборудованном стрельбище, скрывающемся в лесу. Потом — егеря привезли дичь, освежевали ее и начали готовить на костре густую мясную похлебку с дичью. Поставив огромный котел на огонь, они удалились, чтобы не мешать разговору…

Исполняющий обязанности Председателя правительства Российской Федерации пошевелил угли подобранным прутиком. Метнулись и погасли в парном летнем воздухе искры…

Темнело…

— Вы бежали из чеченского плена, так?

Михаил был удивлен — обычно спрашивают совсем не так. На иерархической лестнице он был ниже фактического главы государства сразу на несколько ступенек. Традиции вельможного хамства[59], заложенные в период загнивания развитого социализма — сейчас обострились до предела, вышестоящая сторона считала себя в полном праве унижать, нижестоящая — считала частью своих обязанностей унижаться. Такого, наверное, не было за всю историю Руси — вся вертикаль власти была пропитана насквозь хамством и унижением, некоей дедовщиной государственного масштаба, когда право унижать нижестоящих, топтать их волю, честь и достоинство — было неотъемлемой привилегией вышестоящих. Но этот, сидящий перед костром человек — был совершенно не таким, он разговаривал и вел себя спокойно и просто, не пытаясь унизить и показать свою власть. Михаил вдруг понял, что этот человек будет править — просто в силу того, что он не такой как все, разложившиеся до предела. И это будет или очень хорошо или очень плохо…

— Так точно.

— Расскажите, как вам это удалось сделать…

Михаил начал рассказывать. Рассказал он далеко не все. Некоторые вещи опустил.

— Значит… у вас была оперативно-боевая группа.

— Так точно.

— Это хорошо… Вторым был…

— Гурдаев, товарищ Председатель правительства. Он чеченец, бывший милиционер, работал в розыске.

Председатель правительства помолчал.

— Это интересно… Нам нужны такие люди. Те, кто сохранил человеческий облик и не поддался… разложению. Николай, запиши.

— Вероятно, он погиб товарищ Председатель Правительства.

— Это мы выясним… — нетерпеливо сказал Путин, — так, теперь по вашей работе последнего периода. Ваша основная задача заключалась в ликвидации главарей бандформирований, верно?